Читать книгу "Королевы Иннис Лира  - Тесса Греттон"

Потом подул ветер, и она снова взлетела, кровь взмыла вверх по венам. Сердцебиение принцессы было танцем, песней. Элия была не одна. Она развернулась вместе с группой серебристых духов, пробиралась сквозь сверкающие тени Белого леса. Там, где стучали их пальцы, росли грибы и полевые цветы, а за ними плыли сердцевидные лунные мотыльки, освещающие путь.

На ее голову мягко возложили корону, сотканную из крошечных белых цветочков. Элия села на трон из древнего сине-серого гранита, гладкого от сотни королей и королев. Корона распалась, и лепестки рассыпались по ее волосам и щекам, приземлились на ладони и язык. Элия сглотнула, и острота скользнула вниз по ее горлу, замедляя сердцебиение, превращая плоть в камень и кости в воду, пока, наконец, девушка не опустилась на гранитное сиденье, уже как часть мира.

Она вздохнула, и островной ветер тоже вздохнул; она рассмеялась, и остров засмеялся. Когда дождь капал на корни, листья и вершины горы, она плакала.

Элия медленно пришла в себя: свернувшаяся на полу разрушенного звездного собора, с руками, подложенными под голову. Она моргнула: свет в небе подсказал ей, что настало утро, хотя было ли это утро сразу же после ее полуночного пребывания или утро на сто лет позже, Элия не могла сказать.

Она думала о танцах с земными святыми во сне. Белая вспышка яркой тени высоко над головой поразила ее, и она подняла глаза в направлении отблесков.

Это была не святая, а старая призрачная сова. Она тихо плыла к ней по изящной дуге. Элия встала на колени и, затаив дыхание, наблюдала за происходящим. Выдохнув, она могла рассеять чары.

Хищная сова была прекрасна, кремово-белая с узором из крапинок на крыльях, с сердцевидной мордочкой и спокойными черными глазами.

В маленьком остром клюве она держала раздавленный венок из болиголова. Как тот, какой был на ее отце, когда он умер, похожий на тот, который распался во сне Элии.

Сова приземлилась на каменный пол, щелкнула когтями и уронила корону у колена девушки.

Та вздрогнула и прислушалась к острову.

«Ешь из цветка и пей из корней», – сказал Белый лес вокруг нее, и ветер донес послание до четырех шпилей собора.

«Ешь из цветка и пей из корней».

Элия поняла.

Сделка между ней и островом. Это может сделать Элию настоящей королевой Иннис Лира.

Она осторожно взяла корону. «Спасибо», – сказала девушка сове, склонив голову. Та лишь пожала сложенными крыльями.

И вот Элия Лир опустилась на колени, когда рассвело над звездным собором, напротив бдительной совы, с короной болиголова на коленях. Слушать и думать. Ждать.

Она не желала быть королевой.

Взошло солнце, и небо стало бледно-голубым. Ветер рычал и скулил наверху, все еще тоскуя по порядку, все еще печалясь о потерянном короле. Деревья шипели и шептали, но уже не Элии. Они ждали ее решения.

Если она это сделает, то станет королевой Иннис Лира.

Не ее сестры, которые будут ее ненавидеть и вечно бороться со своей сестрой.

Если она сделает это, то никогда больше не сможет мечтать только о звездах или только о привкусе магии. Она станет основой жизни острова, посредником между суровой землей и народом.

«Разве я единственный кандидат?» – отчаянно спросила Элия. Конечно, мог быть кто-то другой, кто мог бы взять на себя эту ношу, воссиять в радости и власти. Риган поговорит с деревьями, примет эту любовь, а Гэла была сильной, готовой к трудностям. Только вот каждая ли женщина могла послушать сердце острова?

«Элия», – прошептали деревья.

Она не хотела делать этот выбор.

Брона Хартфар поддерживала существование корневых вод на протяжении двенадцати лет. Она заслужила эту честь – преданность Иннис Лира. Кайо мог бы быть прекрасным королем рядом с ней, готовым к руководству, посредничеству и экономии. Остров любил ведьму. Любил их обоих. Элия должна была принести корону из болиголова Броне и доверить ей секрет получения воды корней, бегущей в ее жилах, чтобы остров увидел ее и поддержал правление Элии.

Тогда Элия могла уйти, стать тем, кем она всегда хотела: жрицей, ведьмой. Или даже женой – она найдет Бана, спасет его, избавит от ненависти и гнева: выберет его, выберет волшебную жизнь, простую и легкую.

Был ли это путь к спасению, быть всем и ни в чем не потерпеть неудачу? Отказаться от этой власти и ответственности?

Или она думала, что хочет этого, только потому что боится?

«Элия», – прошептали деревья.

«Ведьма зовет тебя по имени.

Твоя подруга зовет тебя по имени.

Мы зовем тебя по имени».

Элия встала и осторожно взяла болиголов в руки.

– Как жаль, король, что мы не можем контролировать путь шторма.

Марс мог бы привести сотню доводов в защиту Бана Эрригала: что он не хаос, что он так много значил для Марса, что ей надо было лучше воспитывать своего сына, если она так беспокоилась о его поведении. Что Лис был решительно настроен и ранен, испуган, завистлив. Он отчаянно нуждался в друге, лидере, или, по крайней мере, в достойном человеке, чтобы тот оценил все, что мог предложить Бан.

В конце концов, Марс ничего не сказал.

Брона спросила:

– Ты любишь моего сына?

– Это уже не имеет значения, – резко ответил Марс, потому что он действительно любил этого человека. Тренировал, поднимал, доверял ему! Просто наслаждался его компанией. И скучал по Бану, когда его не было.

Она наклонила голову и сказала с ноткой материнской нежности, которую отметил Моримарос:

– Это важно для меня.

Это ранило короля, и он старался не показывать своей слабости. Он только кивнул и сказал:

– Да. Но я больше не могу.

Океан рухнул под ними, и ветер пронесся мимо, извиваясь и поднимая сухую траву крошечными вихрями. Раздался стон, жалобный крик, и Марс почему-то понял – это был голос Иннис Лира.

Пять лет назад, восточная граница Аремории

Бан Эрригал был в одиночестве и умирал.

Он схватился за прореху в своем гамбезоне, жалея, что не знает слов, чтобы прошептать и остановить поток горячей крови сквозь пальцы. Слова, способные связать воедино его тело, слова, чтобы замедлить его сердцебиение, или, по крайней мере, слова, чтобы притупить боль, пока он не найдет целителя. И какая разница, если он опустится на колени, чтобы умереть – никто даже не заметит.

Ему даже не дали ни кольчуги, ни нагрудника, только кожаные доспехи пехотинца, застегнутые на груди, и стеганую рубашку. Ничего лучше для незаконнорожденного кузена из Иннис Лира, навязанного алсаксам, хотя они предпочли бы его сводного брата Рори, законного наследника. У Бана тоже не было выбора.